ПЕТЕРБУРГСКАЯ БАНЯ

. Однако так ли уж справедливо столь категоричное суждение?
В 1871 году, за год до того, как был вынесен этот безапелляционный вердикт, на углу Фонарного переулка и набережной реки Мойки по проекту архитектора П.Ю. Сюзора были построены бани, названные по имени их владельца Воронинскими. (М.С. Воронин был не только домовладельцем, но и академиком, выдающимся специалистом в области микологии и фитопатологии.)
В новых банях всё поражало воображение — и фонтаны, и сводчатые потолки, и три мраморных бассейна, и отдельные номера из пяти комнат. Полы были асфальтовые, «не скользкие даже при мыле», все каменки — изразцовые, а вокруг самой большой из них, расписанной пословицами, была установлена лавка «для стариков с натруженными и больными спинами».
Полки были также не простые, а особой конструкции, и притом из липы, которая «при необыкновенной мягкости не имеет свойства обременять обоняние тяжёлым запахом дерева», и даже «шайкам и тазам указаны изящные помещения». Дорогие номера освещались «газовою бронзовою люстрою с верным расчётом на фантастическое освещение комнаты и фонтана. В женском отделении мебель была «во вкусе изящных времён Людовика XVI».
Обошлось Воронину его детище в 200 тысяч рублей. За первые десять лет в его банях побывало 433 000 человек. И уж совсем нелишне будет сказать, что за постройку этой бани Сюзор получил золотую медаль Политехнической выставки.

18.12.1880 по проекту того же Сюзора на углу Вознесенского проспекта и Екатерининского канала было открыто ещё одно примечательное «подспорье гигиены» — бани Петрова. Там, среди прочего, имелось отделение восточных бань, «по роскоши долженствующих не уступить в этом роде баням в Константинополе».
По проектам Сюзора было построено 12 общественных бань. Архитектор не ограничивался рамками стоявшей перед ним задачи, а задумывал крупные культурно-оздоровительные комплексы с бассейнами, прачечными, столовыми и читальнями.
Но бани строил не один Сюзор. Начиная с 1870-х годов в Петербурге появлялись одна-две новые бани каждый год. Городская дума ревностно следила за их санитарным состоянием и неоднократно принимала разного рода постановления, направленные на улучшение их работы.
В петербургских банях не раз «бывали» герои литературных произведений. У А.П. Чехова есть рассказ, который так и называется — «В бане». В Воронинские бани заходили герои произведений М.Е. Салтыкова-Щедрина «Дневник провинциала в Петербурге» и Н.А. Лейкина «Шуты гороховые».
В начале ХХ века в Петербурге продолжалось строительство новых бань, и к 1907 году их насчитывалось 78. Объявлялись конкурсы на возведение новых банных сооружений, но всем созидательным планам положил конец 1917 год.

Настоящим ударом для бань, да и всего городского хозяйства в целом, явилось постановление ВЦИК от 20.8.1918 об отмене права собственности на недвижимость. Общественные торговые бани перешли в ведение коммунальных отделов исполкомов. Бани, таким образом, на долгие десятилетия оказались предоставленными сами себе, а что за баня без хозяина?
Одной из «первоочередных задач» советской власти явилось строительство… крематория. Соорудить его задумали на территории Митрополичьего сада Александро-Невской лавры, однако в августе 1919 года постройка была «признана нежелательной». В 1921 году для крематория нашлось-таки место — в прачечной при бане на Васильевском острове, на углу 14-й линии и Камской улицы. Проработал крематорий всего два месяца, ибо не нашлось «специалистов».
Разместив крематорий в прачечной, баню решили открыть в… тюрьме. (В скобках заметим, что бани в СССР официально приравняют к крематориям в 1959 году после принятия «Правил и норм планировки застройки городов»: «Банно-прачечные комбинаты, бани и крематории должны размещаться на обособленных участках вне жилых кварталов и микрорайонов».)
17.7.1919 на заседании Художественного совета Архитектурной мастерской Совкомхоза было решено соорудить «первые районные термы в Петрограде». Означенные «термы» задумали поместить на территории Литовского замка. 16.12.1920 жюри рассмотрело пять представленных на конкурс проектов. В получившем 1-ю премию проекте Н. Троцкого и др. примечательна идея возвести новое здание с многочисленными портиками и башней со шпилем, подражавшим «адмиралтейской игле». В самом здании задумывалось разместить «зал для скеттинг-ринга» (надобность в котором, как указывали авторы, «уже существует» — это в двадцатом-то году!), а также гимнастический зал, который должен был сообщаться с банями посредством галерей.
Но вот что любопытно: составлялись несбыточные планы насчёт постройки «терм», а старым баням находили оригинальное применение; так, в помещении бани на Боровой улице в начале 1920-х годов начал работать Железнодорожный райком РСДРП(б), где «б» вовсе не значит «баня».
Создаётся впечатление, что в первые годы после октябрьского переворота 1917 года бани были и не нужны вовсе. Современник писал: «Население пользуется банями изредка, перестаёт их посещать, и нередки случаи использования бань для других целей, например под склады, сушилки для льна, зернохранилища.
Петроградских рабочих заставляли ходить в баню, чего на Руси прежде не водилось. В 1929 году комсомольцы завода «Красный судостроитель» организовывали коллективное (читай: принудительное) хождение в баню. А что в том предосудительного? — считали они. Ведь «ходим же мы коллективно в театр, кино, музеи, так почему же нельзя провести «мобилизацию» и на этом участке культурного фронта?»
К 1920-м годам банное хозяйство Петербурга оказалось полностью разваленным (декрет В.И. Ленина «Об обеспечении населения республик банями» так и остался на бумаге). В 1927 году было принято решение построить две новые бани. Проекты их выполнил архитектор А.С. Никольский. Один из них получил воплощение в натуре. Знаменитая «круглая» баня Никольского была построена в 1930 году и стоит до сих пор.

В 1931 году в Ленинграде была 51 баня, причём многим из них было более ста лет