ПЕРЕУЛОК ДЖАМБУЛА, №2

. И вскоре всплыла фигура студента Петербургского технологического института Павла Подлуцкого. Он был сиротой, получил наследство от умершего отца — 8400 рублей, находился в академическом отпуске и жил в Москве. Квартирная хозяйка Павла показала, что незадолго до убийства в Лештуковом её постоялец поступил секретарем к какому-то предпринимателю на необычайно выгодных условиях и съехал. Найден был единственный родственник Подлуцкого, его кузен — московский адвокат, который сам уже собирался обратиться в полицию. С месяц назад он неожиданно получил письмо от Подлуцкого из Парижа с просьбой перевести 8 тысяч рублей, завещанных отцом, из московского банка в парижский. Адвокат выполнил просьбу двоюродного брата, но потом его взяло сомнение. Почерк письма был схож с почерком несчастного технолога, но содержание как-то слишком формально, в нём не было никаких деталей их общего прошлого, семейных воспоминаний. Фотографию Подлуцкого предъявили госпоже Котович и её горничной, и они опознали в нём спутника Гилевича — его секретаря. Филиппов помчался в Париж. Отношения между российской и французской полицией были как нельзя дружественные.
Россия и Франция в 1909 году были объединены политическим и военным союзом. Но Сюрте Женераль была не в силах помочь русским коллегам. Господин, предъявивший документы на фамилию Подлуцкого, уже снял денежный перевод со счета в Credit Lionnese. Между тем арестованный Константин Гилевич дал откровенные показания. Оказалось, его брат не собирался ограничиться одним злодейством. Сын богатого бессарабского помещика, Гилевич мечтал разработать комбинацию, которая обеспечила бы его и его семью на всю жизнь. Он перепробовал разные виды коммерческих операций: играл на бирже, основал на паях с компаньоном мыловаренный завод, играл на тотализаторе, в рулетку. Всё это приносило доход, но нестабильный и недостаточный. Наконец Андрей Гилевич вычитал план, который ему подходил, во французском полицейском романе. Адский план Андрея Гилевича состоял в том, чтобы после убийства очередной жертвы каждый раз выдавать себя за убитого, страховать свою жизнь под новым именем и снова повторять эту операцию, «погибая» и «воскресая» в новом облике в новых странах и городах. Выдав брата, Константин повесился в одиночной камере Дома предварительного заключения в Петербурге. Следовало ждать новой жертвы. Теперь погибнуть должен был российский гражданин Павел Подлуцкий, а на самом деле некий несчастный, сколько-нибудь походивший на Андрея Гилевича. Шанс Сюрте Женераль и петербургской полиции был только в том, что им быстро удастся установить время и место, когда «Подлуцкий» застрахует свою жизнь, и это место будет во Франции или в России.
Ведь Гилевич еще не знал, что жертва убийства в Лештуковом определена. Но кто мог гарантировать, что это случится во Франции, а не в любой точке земного шара? Банковские конторы существовали в 1909 году повсюду — от Тебриза до Сан-Франциско, но не было ни Интерпола, ни Интернета. И вот неожиданно кузен Подлуцкого в Москве получил новое письмо из Парижа. «Павел» просил его перевести в Credit Lionnese оставшиеся от наследства 400 рублей. Филиппов железнодорожным экспрессом отправляет в Париж своего помощника, ротмистра Кунцевича. Ночью в Эльзасе Кунцевича будит телеграмма из России: бойкие петербургские газетчики разнюхали фамилию жертвы убийства в Лештуковом переулке. Наутро из «Нового времени» Гилевич узнает, что его тайна раскрыта, и будет недосягаем. Кунцевич с помощью французской полиции попытался скупить все поступившие в Париж экземпляры газеты. Но уверенности в том, что преступник всё же не узнал о том, что он разоблачен, не было. И вот в середине дня в один из филиалов банка зашёл господин, представившийся Подлуцким, и попросил выдать ему переведённые из Москвы деньги. Предупреждённые клерки попросили его зайти попозже и сообщили в полицию. 14 декабря 1909 года крепкие руки парижских ажанов сомкнули наручники на запястьях преступника, пытавшегося отстреливаться от них из браунинга. Он был отведён в ближайший полицейский участок. С него сняли грим: Гилевич старался максимально походить на свою жертву. Вскоре он во всём признался. Гилевич уже нанял нового «секретаря» и собирался ближайшим рейсом трансатлантического парохода перебраться с ним в Нью-Йорк. В его кармане обнаружили заграничный паспорт на имя Подлуцкого и страховой полис на случай смерти на имя «секретаря» — русского студента, оказавшегося на свою беду в Париже. Кунцевич телеграфировал в Петербург об аресте Гилевича. А тот, закончив отвечать полицейским, попросил разрешить ему вымыть руки под умывальником. Намылив их, он неожиданно засунул кусок мыла себе в рот и тут же забился в предсмертной агонии. В мыле был маленький кусочек цианистого калия. Мамаша Гилевича (теперь действительно умершего) потребовала у страхового общества «Россия» выплатить полагающиеся ей 100 тысяч страховой премии, но дело в суде проиграла.